|
Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)
Часть Первая. Чудес не бывает, НО… СТРАШНО и СМЕШНО наш устроен мир… Глава десятая. С одной стороны, не было никаких очевидных причин для волнений, но почему, с другой стороны, — но почему тогда внутри периодически закипала внутренняя дрожь, и беспокойство время от времени одолевало с непонятной силой… Если, как он считал: Вера ничего не значит для него, и ему абсолютно всё равно, чем закончится это новое и неожиданное знакомство, то почему на это «приключение» уходит столько нервной энергии и сил? — … — — … — — … — — Да дура она, — дура! — завизжал в неистовстве внутренний голос и в ярости затопал ногами в его черепной коробке. Но только легкая тень пробежала по его лбу снаружи; никто бы и не мог догадаться о тех яростных и ненавистных бурях, которые в ту секунду завывали в нём внутри, укрытом одеялом с головой. … Но почему всё же так нет спокойствия и внутренней умиротворённости? Почему внутри постоянно держится такое колоссальное напряжение? Впрочем. Глубокая ночь с её тишиной потихоньку овладевала им; хорошей житейской аранжировкой к ней служили сухой треск и скользкий шорох тараканов, начавших свои гонки за выживание по линолеумному полу квартиры. И он вдруг переключился на другое Бац! Бам! Бум! Умный линолеум. Плохо, конечно, что я — не поэт! — мысль перескочила, — написал бы стихотворение, обзвал бы «Умный линолеум», что-нибудь про великую комсомольскую стройку ХХ века — — БАМ!— про прораба=члена КПСС, про выполнение квартального плана по возведению многоэтажного жилья в тундре — — БАЦ! и опубликовал в комсомольской газете как не безызвестный поэт на букву Вэ — я не имею в виду Высоцкого … — БУМ!! И участие в Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве, путёвка в Дом творчества Союза Подлецов СССР… — Не дешеви, сука! — пробурчал ненавистный внутренний голос. Впрочем, разве только один Вэ? Если бы! Есть ещё один… И ещё один южный поэт на букву эМ, — не путать со мной, Маркевичем … И ещё … У-у-у, сколько их! Безумный линолеум. Бездумный линолеум. Этот безумный умный мир … Бах! Бах! Бах! — есть не только Бах, но ещё и Бетховен, — не унимался хирпатый. Мысль исчерпав себя, перескочила к событиям канувшего в Лету дня.И тут он по обыкновению всех психопатов вновь и вновь подумал, что скорее всего Вера шутит с ним, она хочет его просто разыграть, чтобы потом вместе с Фотиньей дружно посмеяться над ним… Взрослым девочкам просто скучно. «А я же не узнал—где ЗАГС? Вот — балда! Как же быть теперь? И если я сейчас начну названивать, они все проснутся…» — .-.=.-.— Наш герой откинул одеяло, и стараясь абсолютно не шуметь, как мыш полевой, прошелестел в прихожую, чтобы не разбудить родственников. Он плотно прикрыл за собой дверь и очень долго рассматривал диск телефона:»Что ответить, если они проснутся…» он уже давно подозревал, что у братана чешутся руки съездить ему пару раз за всё хорошее… — .-.=.-.— И ещё наш герой подумал, что они не доедут до ЗАГСА, или доедут, а там чего-нибудь не получится — как всегда, по закону подлости, и всё это обратится в шутку, занимательную житейскую историю, а ещё подленькая мыслишка — этот опыт путешествия к ЗАГСу совсем не будет лишним, поскольку он будет многократно воспроизведён в его текстах. А где она спрячется от него? В этот момент к ощущению затянувшегося сна, стало примешиваться впечатление участия в некоем литературном произведении … Х* Х* Х* — Вы что там издеваетесь? …Трудно передать удивление полусонной телефонистки «09», когда в два часа ночи мужской голос спросил её загс, наиболее близко расположенный к станции метро «М……..о», где на балюстраде вместо круглых колонн стояли квадратные столбы. — Нет, кроме шуток, я абсолютно серьезно. Мы с Верой завтра … — Ну завтра и звонили бы! — в сердцах прервала ну очень недовольная девчушка, но трубку почему-то не бросила. Всё складывалось одно к одному: получив к вечеру своей жизни убийственно чёрный досуг, он без устали перебирал в памяти эти моменты и моментики, прозревая, что если бы … — … — — … — И вдруг ночная телефонистка на том конце длиннющего провода поверила ему: в конце концов, чудес не бывает, но иногда так хочется, чтобы они были! … поверившей скорее не ему, а дрожащей интонации его голоса, который решает свою судьбу; в конце концов, от роддома до кладбища не так уж много внезапно охрипших интонаций, и нужно долго жить, чтобы очередной раз стать витязем на распутье, и каждый из этих моментов имеет свой судьбоносно дрожащее… В тишине столичной ночи 09 продиктовала ему сквозь хрип и треск, — продиктовала номер телефона ЗАГСа, который он не запомнил, но адрес крепко-накрепко отложился в его молодой памяти. Он прислушался: родичи спали так крепко, что его ночной звонок остался им неизвестным; разве только в их сне может быть что-нибудь возникло такое-этакое, а скорее всего—нет. … Украсть ради украсть, убить ради убить… — уже засыпая, крутились в мозгу какие-то странные слова, сплетаясь в абракадабру. — Любить ради любить, убить ради любить, любить ради … Какое-то странное образование вроде чёрного облачка спустилось над распростёртым героем и пролилось еще более странными словами: «УМЕРЕТЬ, ЧТОБЫ РОДИТЬСЯ!» Но наш герой, всё туже и туже стискиваемый объятиями Морфея, не услышал ничего. Он заснул. Х*Х* Х* Наутро он позвонил ей, что всё в порядке: у него есть адрес искомого учреждения, занимающегося регистрацией актов гражданского состояния в столице южной, но в ответ получил просьбу рано не приезжать… — Я так и думал! — усмехнулся и прохрипел внутренний голос. — Ты, хрен моржовый, мог спокойно позвонить 09 утром, заодно узнать дорогу туда=сюда=обратно, а не будить и бесить телефонисток по ночам. Ха! Разогнался! — А ты не думай! — нахамил ему он. — Легче жить будет. Внутренний голос заткнулся. Интересно, почему — почему для того, чтобы заглушить внутренний голос, надо обязательно наорать на него, нахамить, — всегда необходимо вздрогнуть ненавистью-ю-ю? Когда с внутренним голосом общаешься вежливо и мягко, он в свою очередь начинает наглеть и грубить всё больше и дальше. Ну да — ощущать в себе нечто постороннее— это же не только странно, но и страшно? Ну как тебе сказать… Процитирую великих, Федора Михайловича в частности : «человек-подлец, ко всему привыкает». Наверное, он прав… Страшно было только в первое время, несколько первых месяцев; а если учесть, что у нашего герой обнаружение крайне неприятной истины, что внутри находится что-то постороннее, злобное, потом — операция аппендицита, потом период ожидания чего=то… (не дождался! Фух! Можно перевести дух…) , потом начались нарабатываться механизмы адаптации к этому внутреннему… Всё это произошло где-то в десять одиннадцать мальчишеских лет, то … , конечно, он мог бы (и иногда его мальчишескую голову посещала мысль!), чтобы рассказать об этом странном внутреннем голосе, о чём-то чужом сидевшем внутри — внезапно появлявшемся, внезапно исчезавшем бесследно, Но таком странно чужом и чуждом… Однако в том возрасте он уже знал, что существуют пьяные, существуют сумасшедшие, ненормальные и становиться раз и навсегда в их ряды он — — боялся… Боялся и молчал… И когда уже в армии врач-психиатр добродушно улыбаясь задал ему контрольный вопрос… Вместо ответа он поглядел ему — врачу-психиатру — в глаза и ответил: — А вы сами-то как думаете? — Ты чего — дурак?! — неожиданно вспылил служитель культа Гиппократа и бестрепетной рукой надписал: «Годен в пушечное мясо…» и — расписался… Улыбка у него была добрейшая, у этого ветиринара-психиатара… — Следующий!… — .-.=.-.— К этому времени у него уже сложилась стройная и чёткая логическая классификация его внутренних голосов … Х*Х* Х* Из Неотправленных Писем Провинциала: «Пусть будет вон тот, одетый во всё не по росту? Копия Старшему Брату. ЗАПИСЬ ОТ17.08.1987 Одна из основных тем, к которым я совершенно не готов — оказался: перестройка. Мне довелось стать свидетелем грандиознейшего и интереснейшего материала в истории СССР; перестройка — это всё же переломный процесс. Я думаю, этому периоду времени можно посвятить не один роман, потому что эта тема всеобъемлюща. Жизнь до перестройки, начало её — смутное продолжение — стабильности конец, как бы всё это не развивалось дальше — точно таким же каким оно было до сих пор наше общество уже не будет… Этот материал надо набирать и набирать, потому что много из этого забывается просто на ходу. Сейчас пока можно собрать какие-то сведения даже путём вырезок из газет… Перестройку могут и отменить очередным Постановлением Партии и правительства, и тогда этот накопленный материал окажется бесценным, ибо всё, что его касается окажется недоступным, как , например, произошло с большой частью информации, бывшей в ходу во времена Никиты Чудотворца…. Для меня лично чем дальше, тем больше перестройка окутывается каким-то туманом, прямо расплывается на глазах. Как облако в штанах… Например, один из вопросов: можем ли мы говорить о переломе параметров Системы, равном по значению отмене культа личности??Или всё-таки это более серьёзный и масштабный процесс? Непонятно что будет с Программой КПСС — большевики просто удавятся, но не позволят просто так отменить эту подсадную утку для дурака-селезня… Есть и ещё ряд «гвупый» вопросов… Как скоро перестройка выдохнется? И что придёт на смену ей?… Или… ему? Х* Х* Х* — Рано не приезжай! На следующий день он поехал рано. На душе было тревожно, и на квартире у Старшего Брата в преддверии ЗАГСа просто не сиделось. — … — — … — Несмотря на подавленное с утра настроение, он ехал с большим интересом, но вместе с тем постоянно ощущая себя марионеткой в чьих-то абсолютно могучих руках, как будто смотрел на себя со стороны, и ему было даже любопытно, чем-то дело сегодняшнее закончится … Приехав, он очень долго сидел в пустынном дворе на скамеечке у детской площадки. Люди выходили и выходили из подъезда один за другим или даже целыми кучками, спеша на работу или в торговые точки с пустыми кошёлками. Х*Х* Х* … его мысли вернулись к Чёрной Женщине. И хотя он прошлый раз обошёлся с ней весьма грубо, но сейчас он глубоко задумался над тем, что она из себя может представлять. Первый вариант: это действительно, не глюк, а живой человек, который вполне естественно от Веры, от её окружения — как бы следит за ними. Он совершенно не знал ни круга её знакомых, ни что у неё было до него и был ли кто вообще. Не только не знал, но и не хотел интересоваться этим — принципиально. Чёрная могла отпугивать или запугивать (?) его из каких-то далеко идущих соображений. Может быть она хотела отомстить Вере за что-то или просто не хотела, чтобы та вышла замуж … Такой вариант был для него вполне реален. Второй вариант: это могла быть просто сумасшедшая, которой понравился он сам и которая в силу своих бредовых мыслей – а бредовых, это значит, совершенно никому непонятных, в том числе и ей самой – вообразила, что вот этому молодому человеку в Москве грозит какая-то беда или несчастье и по своей сумасшедшей жалости решила предупредить его … Х*Х* Х* Он приехал рано, но не стал подниматься на третий этаж, потому что струсил — если Вера спросит, почему он приехал так рано, — что ему ответить? Посмотрев на часы, он увидел, что ждать придётся немного — всего какой-нибудь часок с небольшим… Мало-помалу просыпающаяся душа настраивалась на привычный поэтический лад. Что значит со стороны? — А вы меня спросите! Я — отвечу: со стороны это значит слева и вверху. А справа? Справа — не бывает. Только слева и вверху, но невысоко — метра три, максимум — пять вверх и по диагонали… «У подъезда дома твоего сижу. Жду когда пройдёшь …» — запел ни с того, ни с сего Тихий внутренний голос. Этот паршивец, который вдруг стал ещё более нежный и мелодичный; во время пребывания в столице этот второй внезапно появившийся внутренний голос становился всё больше похожим на женский, что вызывало крайнее неудовольствие хрипатого: «Ёрш! Ты совсем обабился …» — уже не раз говорил он ему. «Будь мужиком!» да всё бестолку… Удача усыпляет людей, а счастье расслабляет, не так ли? «… а быть может — нет! Ах! Стоит мне тебя увидеть … « Нет, он не считал песни Великого Ресторанного Певца плохими или вредными, как впрочем и песни советского пьяного Пушкина. Если нет ничего лучшего, то на безрыбье и рак рыба. — СТРАШНО И СМЕШНО наш устроен мир, — в тон ему прохрипел хрипатый, — сердце любит, но … А сейчас Ободзинский как нельзя лучше соответствовал его похоронному настроению — почему-то так сильно он ещё не волновался … Его настроению, которое мне еще предстоит потрудиться, чтобы правильно и точно описать. Как и должно быть в жизни, эйфория закончилась очень быстро, и свою лебединую песню он не допел… .. . — … Потому что как раз тут из чёрного дверного провала подъезда торопливо выныривает Вера в своих знаменитых белых брючках под руку с каким-нибудь военным в зелёной квадратной фуражке пограничника. Ну и дела! Может, это не она?! Что ему делать? Как это не она? Всё равно, проверить … Зря он сел так адски далеко. На скамеечку у самого подъезда! Вот где надо было сидеть… Тогда бы он сразу поймал её на горячем. Сердце застучало бешено — ещё бы! — она, эта сучка, держит под руку его, этого военного! Она повисла на его руке, предательница! А меня она ни разу не взяла под руку! Если бы он был на скамеечке у самого подъезда он сразу бы посмотрел бы ей в глаза … Ну, конечно, — по жизни сравнения с военными он никогда не выдерживал! Любой лётчик или вертолётчик, не говоря уже о сержантах … Так вот почему она и сказала: «рано не приезжай!». Этот военный ночевал у ней ночью, а сейчас утром она его выпроваживает, чтобы не получилось очной ставки с ним — «рано не приезжай!» — повторил он неожиданно вслух с горечью полыни… Звенья логической цепи молниеносно складывались воедино, чтобы опутать его сознание неожиданной вспышкой брутальной ревности … Н-да, не могу не посочувствовать своему герою, — действительно, такому человеку как он было трудно по жизни: он постоянно думал за других людей, особенно его окружавших, моделировал, как бы он поступил на их месте, приписывая им свои мысли… Ну а жизнь всё время наказывала его по полной программе — она постоянно оказывалось не такой, как он предполагал; имея гнусное и развинченное воображение … Наверное, как писателю это ему здорово помогало, хотя — не факт. — … — Сейчас он встанет и побежит за ними! Он догонит их, обгонит и посмотрит ей в лицо! Посмотрит, как она вести себя будет?! Быстрей! Они уже заворачивают за угол! Сейчас посадит хахаля на автобус и вернётся как ни в чём ни бывало! Невеста?! Вот это Невеста!! Всем Невестам — Невеста… Тут из того же самого подъезда напротив с вечно раскрытой нараспашку дверью выкатилась какая-то пожилая женщина с коляской. Она с кем-то разговаривала — может сама с собой … Сердце бешено стучало. Он не знал что делать! , конечно, прежде всего надо постараться успокоиться. Взять себя в руки. Нет уж! Когда она будет возвращаться с автобусной остановки, он выбежит к ней навстречу и прямо спросит: — Ну что проводила? Нет, не так, а вот так: — Не выспалась, говоришь? — в голос вложить максимум иронии… Как бы не так! Она думала, что ей всё так сойдет с рук? Нет, он выведет её на чёрную воду! На чёрную воду и белый параход… Парахот… — .-.=.-.— Наш герой дёрнулся, чтобы догнать удалявшуюся Веру с её приятелем, может быть—даже настигнуть их прямо на остановке, пока они будут ждать автобус и тетюшкаться, — но тут Какая-то непонятная но очень властная сила парализовала его ноги … Он почувствовал как они наливаются свинцом и намертво приклеиваются к зелёной траве, посыпанной свежеосыпающимися листьями … — Блин, с этим … сватовством еще и паралич хватит! Нет, с него хватит! Досвидос!! И тут он подумал: может, вообще… «Ну чего с ней разговаривать? » У него появилось непреодолимое желание повернуться и уехать вообще — безо всяких разговоров и выяснений. А чего тут разговаривать, если и всё тут и так ясно само собой. Он не позволит играться с самим собой как с дурачком. Зря Старший Брат так возмущался… Тем временем детская коляска прокатилась по асфальту, потом, с усилием согнувшись, развернулась и затем уже по траве подкатила к детской площадке. Когда она подъехала совсем близко, он увидел рядом с собой и понял, что это бабушка разговаривает не с сама с собой, а с ребёнком в люле. С внуком, наверное… Но тут эта бабуля, подъехавшая так некстати, вдруг сразу же сказала громко и удивлённо на всю детскую площадку, как объявила по радио на железнодорожном перроне: — А что это вы здесь сидите? — голос крепкий, звонкий, полноводный — прямо как из художественной самодеятельности. От изумления он распахнул рот, отключившись от своих мыслей, полных ярости и ненависти. Оглянулся: кого эта бабка это спрашивает? Но кроме самого себя рядом с качелями и песочной горкой никого поблизости не обнаружил. — А что это вы меня так спрашиваете? — и тогда ответил он по своему обыкновению грубо и хамовито, как он всегда обращался с людьми, которые, как ему казалось, переступали нормативы дозволенного им самим приличного взаимного общения. «Вообще, это не ваше собачье дело!» — прохрипел внутренний голос, угрожая превратиться во внешнее рычание. — Поссорились, что ли с ней? — следующие её слова ещё более озадачили. Не находя слов для выражения от такой наглости, он уставился на коляску, чувствуя что сейчас взорвётся как ошпаренный — а в коляске находится тот самый кулёк с чёрными глазками, которые он только позавчера вынужденно похвалил за красоту несказанную … — С кем это? — по инерции выкрикнул он и тут, к своему стыду, в подошедшей узнал ту самую седовласую женщину, которая позавчера назад так вкусно и обильно покормила его щами и гречневой кашей. — Ох, простите, это вы?! — ради Бога, я вас не узнал! — смущённо и радостно заулыбался он. — У меня очень плохая зрительная память … — начал он извинения, многословные как всегда. — Да я так и поняла — вы идите: она вас ждёт, она сегодня с ночи пришла, устала …- графиня как-то так ласково и нежно посмотрела на него, что он растаял … — Идите! «Куда идти? Она же ушла с этим!..» — хотелось вырваться у него из груди истошным воплем, но не вырвалось… «Идите на …!» — прохрипел истерически внутренний голос, явно «сладосострастно» наслаждаясь. Он оглянулся: СТРАННО, НО НИКОГО вокруг него НЕТ! «Кого это ты посылаешь? Если никого нет …» – спросил он у внутреннего голоса. Но в ответ – тишина. И он молча пошёл. В подъезд. Потом на этаж… — Чудные вы, однако!.. — пробормотала ему Верина мать в спину. Ну ничего! Сейчас он дождётся её возвращения и выскажет ей всё не на улице, а непосредственно на лестничной площадке! Он выведет её, мягко говоря, эту обманщицу, лживую и коварную — на чистую воду , чего бы ему это не стоило… На лестничной площадке третьего этажа, было тихо, царила полутьма… Но так было недолго — вскоре внизу дверь подъезда хлопнула, раздались шаги — цокот каблучков по бетонному, вот по шахте вниз мимо него вальяжно спустился лифт, звуки двигающихся створок, минута молчания и звук пополз вверх — лифт приближался к нему… Ну сейчас он её встретит, предательницу!… (Читать далее — Интермедиа. Вау, Гюльчитай, открой личико..?) |